В Берлине нигде нет очередей. Только в Рейхстаг. Он, как магнит, притягивает людей со всего света. Я приехал туда часов в 11 утра, но только к полудню вошел в вестибюль величественного здания с колоннами и надписью на фронтоне «Для немецкого народа». Если бы знал, что чуть не попаду здесь в полицию… Но об этом чуть ниже.
Аденауэр, грозящий клюкой
Маршал Жуков с офицерами на ступенях Рейхстага
Привело меня сюда желание разыскать надписи-автографы земляков, гвардейцев Чуйкова, сделанные ими на стенах Рейхстага в победном мае 1945 года. Тревожило то, что после реконструкции здания, затянувшейся до конца 1990-х, многие надписи были стерты. И не только немцами, считающими, что 18 тысяч автографов советских солдат оскорбляют их национальное достоинство.
Готовясь к командировке в Берлин, я узнал, что нецензурные фразы были уничтожены по приказу военного коменданта Берлина еще в 1947 году. В 1990-х при реконструкции Рейхстага реставраторы по согласованию с российскими дипломатами еще раз «причесали» автографы. После объединения Германии участились требования депутатов бундестага убрать их вообще, и многие автографы советских солдат были скрыты слоем штукатурки. Что же осталось? С этой мыслью я и входил в здание Рейхстага. На первом этаже я ничего не обнаружил, только узнал, что первый камень в фундамент здания заложил 9 июня 1884 года кайзер Вильгельм I. А надпись на фронтоне, оказывается, была отлита из бронзы двух французских пушек, захваченных в 1813 году. Еще я полюбовался огромной фотографией канцлера ФРГ Аденауэра, грозящего кому-то клюкой.
Где же вы, весточки из 1945-го?
Советские солдаты водружают знамя Победы
И вот я поднимаюсь на просторном скоростном лифте под самый купол. Отсюда Берлин виден как на ладони: телебашня с венчающим ее шаром, Берлинский собор… Но мне не до красот. Под стеклянными витринами – вся история Рейхстага, портреты его депутатов. Взгляд задерживается лишь на фотографии маршала Жукова: он стоит вместе с генералами на ступеньках Рейхстага. Подпись свидетельствует, что Жуков тоже расписался на стене здания.
Есть здесь и фотографии нескольких знамен Победы. В тексте под фото утверждается, что знамя, водруженное Егоровым и Кантарией по приказу Сталина, лишь одно из нескольких. Первый стяг был установлен неизвестным советским солдатом еще 30 апреля во время боев. На следующий день его сбила немецкая артиллерия. Узнаю, что Рейхстаг защищали разрозненные части СС: солдаты немецкой дивизии «Нордланд», французской «Шарлемань», 15-й латышской гренадерской и курсанты-моряки из Ростока. Рейхстаг – символ нацистского государства – был превращен в неприступную крепость. Перед зданием был вырыт глубокий противотанковый ров, заполненный водой, что затрудняло лобовую атаку. Но наши солдаты все же прорвались через пролом в стене. Бои продолжались вплоть до 2 мая. Первые надписи на Рейхстаге были сделаны углем, мелом, нацарапаны гвоздями и, по утверждению автора пояснительного текста, носили нецензурный характер. Меня же волновало другое: сохранился ли автограф Жукова и где надписи, сделанные нашими солдатами? Пытаясь их найти, я обходил этажи один за другим.
Бастион имени Карин
Надписи, оставленные советскими солдатами
Мои поиски заметил молодой гид, и мы познакомились. Его звали Рональд Филиппс. Узнав, что я, волгоградский журналист, ищу весточки от земляков из мая 1945-го, парень заметил:
– Не вы один пытаетесь их найти. Не беспокойтесь, все они целы, но находятся на реставрации, – и Рональд повел меня этажом ниже, где за стеклянным бюро восседала молодая немка.
– Карин, господин журналист из России хотел бы узнать, можно ли посмотреть «солдатские граффити»?
– Приходите недели через две. Предварительно сделайте заявку на имя руководителя канцелярии и экскурсовода, – скороговоркой выпалила Карин.
– Какие две недели?! У меня на завтра обратный билет. Ну, пожалуйста, сделайте одолжение.
Но юная Карин была неприступна:
– Не положено!
Рональд лишь развел руками. Проклиная в душе немецкий орднунг (порядок), я заметил депутатов, входящих в зал заседаний, и решил посмотреть, что там внутри. Зал – под зеркальным (300 зеркал) куполом в виде воронки. Гениальное изобретение архитектора лорда Нормана Фостера, приглашенного в 1990-х для реконструкции Рейхстага, отлично пропускает дневной свет и служит для вентиляции. Я хотел рассмотреть зал поближе, но вход мне преградил рослый парень из охраны (не помогло и мое журналистское удостоверение).
– Не положено, герр журналист, из-за угрозы терактов, – объяснил он. – Сейчас начнется заседание бундестага. Вход только по разрешению или в сопровождении одного из депутатов парламента.
Ловлю молодого депутата со значком Партии демократического социализма и коротко объясняю ему ситуацию.
– Пойдемте, нет проблем, – улыбается он.
Прохожу мимо стража с достоинством кронпринца и благодарю своего спасителя.
– Не стоит, – снова улыбается он. – Был рад помочь журналисту из Волгограда. Вам наверх, на балкон для прессы. Поднимаюсь, сажусь в кресло, читаю лежащую рядом повестку дня и вижу, что первым пунктом в ней значится «заявление депутата от Христианско-социального союза (ХСС) В. Цайтльманна по поводу “солдатских граффити”».
Голубые кресла внизу постепенно заполняются народом. Место в президиуме занимает старейший депутат бундестага Отто Шили. Остальные приветствуют его стоя.
Как «прокатили» депутата от ХСС
– Слово предоставляется парламентарию Вольфгангу Цайтльманну.
Долговязый, с глазами навыкате и квадратным подбородком депутат, как говорится, сразу взял быка за рога:
– Сколько можно все это терпеть? Бундестаг – не музей изобразительного искусства, а законодательное собрание. Я давно предлагаю убрать «солдатские граффити» со стен…
– Завел старую песню, – послышался чей-то недовольный голос. – Как будто нет более важных для Германии проблем.
В зале пробежал ропот. Похоже, у Цайтльманна мало сторонников. Как бы в подтверждение моих мыслей, слово попросил депутат от Партии демократического со-циализма. Ба, да это мой знакомый – тот, что провел меня в зал. Генрих Финк – так, оказывается, его зовут – заявил:
– «Солдатские граффити» – свидетельство истории. Может быть, уважаемый депутат воспринимает надписи советских солдат как напоминание о позорной странице в истории Германии? Но это скорее свидетельство победы над режимом Гитлера. Надписи надо оставить как предостережение реваншистам.
Финка поддержали другие парламентарии, и в итоге предложение Цайтльманна большинством голосов было отклонено. Больше в зале мне делать было нечего.
И тут, еще раз взглянув на повестку дня заседания, на обороте я увидел схему бундестага и указатели с надписью: «Soldaten Graffiti». Да это же то, что я искал! Одна из стрелок-указателей ведет на нижний этаж, остальные – к фронтонам на выходе из здания и кабинету Ангелы Меркель.
С колотящимся сердцем выхожу из зала заседаний, спускаюсь по уходящим спиралью ступеням. Ну, где же они, весточки из 1945-го? Поворачиваю к другому крылу – вот они, надписи! С волнением читаю: «Сталинградцы Шпаков, Матяш, Золотаревский», «Я из Сталинграда вошел в Берлин», «Развалинами Берлина удовлетворен. Беляев», «От Сталинграда – в Берлин. Гальченко И.В., Новосельцев».
Автографа Г.К. Жукова, увы, не нахожу. По свидетельству очевидцев, маршал расписался на одной из колонн. А реставраторы оставили автографы только на двух из них.
«Сейчас вызову полицию!»
Я фотографирую надписи – их немного – и вздрагиваю от чьих-то шаркающих шагов. Пожилой немец, далеко за 80, приближается ко мне. Должно быть, смотритель.
– Кто вы и что тут делаете? Здесь находиться запрещено. Ведутся реставрационные работы. Немедленно покиньте помещение, иначе вызову полицию!
Рука смотрителя тянется к мобильнику.
Пытаюсь оправдаться:
– Я журналист из Волгограда…
– Вольгоград? Где это?
– Сталинград, – уточняю я, надеясь, что старое название города ему знакомо.
Мое уточнение вызывает у смотрителя приступ ярости:
– Вон отсюда!
Увидев, что старикан судорожно набирает на мобильнике какой-то номер, спешно покидаю место «преступления». Да, немец явно из тех, кто побывал у нас в 1942-м с армией Паулюса! Устремляюсь к спасительному выходу. И вовремя: к зданию подкатывает машина с надписью «Полиция». Два бравых молодца в форме стремительно проходят мимо меня. Один из них оборачивается и пристально смотрит мне вслед.
Маршал Жуков с офицерами на ступенях Рейхстага
Готовясь к командировке в Берлин, я узнал, что нецензурные фразы были уничтожены по приказу военного коменданта Берлина еще в 1947 году. В 1990-х при реконструкции Рейхстага реставраторы по согласованию с российскими дипломатами еще раз «причесали» автографы. После объединения Германии участились требования депутатов бундестага убрать их вообще, и многие автографы советских солдат были скрыты слоем штукатурки. Что же осталось? С этой мыслью я и входил в здание Рейхстага. На первом этаже я ничего не обнаружил, только узнал, что первый камень в фундамент здания заложил 9 июня 1884 года кайзер Вильгельм I. А надпись на фронтоне, оказывается, была отлита из бронзы двух французских пушек, захваченных в 1813 году. Еще я полюбовался огромной фотографией канцлера ФРГ Аденауэра, грозящего кому-то клюкой.
Где же вы, весточки из 1945-го?
Советские солдаты водружают знамя Победы
Есть здесь и фотографии нескольких знамен Победы. В тексте под фото утверждается, что знамя, водруженное Егоровым и Кантарией по приказу Сталина, лишь одно из нескольких. Первый стяг был установлен неизвестным советским солдатом еще 30 апреля во время боев. На следующий день его сбила немецкая артиллерия. Узнаю, что Рейхстаг защищали разрозненные части СС: солдаты немецкой дивизии «Нордланд», французской «Шарлемань», 15-й латышской гренадерской и курсанты-моряки из Ростока. Рейхстаг – символ нацистского государства – был превращен в неприступную крепость. Перед зданием был вырыт глубокий противотанковый ров, заполненный водой, что затрудняло лобовую атаку. Но наши солдаты все же прорвались через пролом в стене. Бои продолжались вплоть до 2 мая. Первые надписи на Рейхстаге были сделаны углем, мелом, нацарапаны гвоздями и, по утверждению автора пояснительного текста, носили нецензурный характер. Меня же волновало другое: сохранился ли автограф Жукова и где надписи, сделанные нашими солдатами? Пытаясь их найти, я обходил этажи один за другим.
Бастион имени Карин
Надписи, оставленные советскими солдатами
– Не вы один пытаетесь их найти. Не беспокойтесь, все они целы, но находятся на реставрации, – и Рональд повел меня этажом ниже, где за стеклянным бюро восседала молодая немка.
– Карин, господин журналист из России хотел бы узнать, можно ли посмотреть «солдатские граффити»?
– Приходите недели через две. Предварительно сделайте заявку на имя руководителя канцелярии и экскурсовода, – скороговоркой выпалила Карин.
– Какие две недели?! У меня на завтра обратный билет. Ну, пожалуйста, сделайте одолжение.
Но юная Карин была неприступна:
– Не положено!
Рональд лишь развел руками. Проклиная в душе немецкий орднунг (порядок), я заметил депутатов, входящих в зал заседаний, и решил посмотреть, что там внутри. Зал – под зеркальным (300 зеркал) куполом в виде воронки. Гениальное изобретение архитектора лорда Нормана Фостера, приглашенного в 1990-х для реконструкции Рейхстага, отлично пропускает дневной свет и служит для вентиляции. Я хотел рассмотреть зал поближе, но вход мне преградил рослый парень из охраны (не помогло и мое журналистское удостоверение).
– Не положено, герр журналист, из-за угрозы терактов, – объяснил он. – Сейчас начнется заседание бундестага. Вход только по разрешению или в сопровождении одного из депутатов парламента.
Ловлю молодого депутата со значком Партии демократического социализма и коротко объясняю ему ситуацию.
– Пойдемте, нет проблем, – улыбается он.
Прохожу мимо стража с достоинством кронпринца и благодарю своего спасителя.
– Не стоит, – снова улыбается он. – Был рад помочь журналисту из Волгограда. Вам наверх, на балкон для прессы. Поднимаюсь, сажусь в кресло, читаю лежащую рядом повестку дня и вижу, что первым пунктом в ней значится «заявление депутата от Христианско-социального союза (ХСС) В. Цайтльманна по поводу “солдатских граффити”».
Голубые кресла внизу постепенно заполняются народом. Место в президиуме занимает старейший депутат бундестага Отто Шили. Остальные приветствуют его стоя.
Как «прокатили» депутата от ХСС
– Слово предоставляется парламентарию Вольфгангу Цайтльманну.
Долговязый, с глазами навыкате и квадратным подбородком депутат, как говорится, сразу взял быка за рога:
– Сколько можно все это терпеть? Бундестаг – не музей изобразительного искусства, а законодательное собрание. Я давно предлагаю убрать «солдатские граффити» со стен…
– Завел старую песню, – послышался чей-то недовольный голос. – Как будто нет более важных для Германии проблем.
В зале пробежал ропот. Похоже, у Цайтльманна мало сторонников. Как бы в подтверждение моих мыслей, слово попросил депутат от Партии демократического со-циализма. Ба, да это мой знакомый – тот, что провел меня в зал. Генрих Финк – так, оказывается, его зовут – заявил:
– «Солдатские граффити» – свидетельство истории. Может быть, уважаемый депутат воспринимает надписи советских солдат как напоминание о позорной странице в истории Германии? Но это скорее свидетельство победы над режимом Гитлера. Надписи надо оставить как предостережение реваншистам.
Финка поддержали другие парламентарии, и в итоге предложение Цайтльманна большинством голосов было отклонено. Больше в зале мне делать было нечего.
И тут, еще раз взглянув на повестку дня заседания, на обороте я увидел схему бундестага и указатели с надписью: «Soldaten Graffiti». Да это же то, что я искал! Одна из стрелок-указателей ведет на нижний этаж, остальные – к фронтонам на выходе из здания и кабинету Ангелы Меркель.
С колотящимся сердцем выхожу из зала заседаний, спускаюсь по уходящим спиралью ступеням. Ну, где же они, весточки из 1945-го? Поворачиваю к другому крылу – вот они, надписи! С волнением читаю: «Сталинградцы Шпаков, Матяш, Золотаревский», «Я из Сталинграда вошел в Берлин», «Развалинами Берлина удовлетворен. Беляев», «От Сталинграда – в Берлин. Гальченко И.В., Новосельцев».
Автографа Г.К. Жукова, увы, не нахожу. По свидетельству очевидцев, маршал расписался на одной из колонн. А реставраторы оставили автографы только на двух из них.
«Сейчас вызову полицию!»
Я фотографирую надписи – их немного – и вздрагиваю от чьих-то шаркающих шагов. Пожилой немец, далеко за 80, приближается ко мне. Должно быть, смотритель.
– Кто вы и что тут делаете? Здесь находиться запрещено. Ведутся реставрационные работы. Немедленно покиньте помещение, иначе вызову полицию!
Рука смотрителя тянется к мобильнику.
Пытаюсь оправдаться:
– Я журналист из Волгограда…
– Вольгоград? Где это?
– Сталинград, – уточняю я, надеясь, что старое название города ему знакомо.
Мое уточнение вызывает у смотрителя приступ ярости:
– Вон отсюда!
Увидев, что старикан судорожно набирает на мобильнике какой-то номер, спешно покидаю место «преступления». Да, немец явно из тех, кто побывал у нас в 1942-м с армией Паулюса! Устремляюсь к спасительному выходу. И вовремя: к зданию подкатывает машина с надписью «Полиция». Два бравых молодца в форме стремительно проходят мимо меня. Один из них оборачивается и пристально смотрит мне вслед.
Комментариев нет:
Отправить комментарий